ПРОКУРОР СЕМЕНЕНКО. Уважаемые присяжные, вы сейчас видели в зонах действия базовых станций, 9 августа в том числе, Лесную, 41 – часто встречающуюся базовую станцию Анны Политковской [А.П. жила на Лесной, дом 8. – Somn.]. Телефон Хаджикурбанова – посмотрите, пожалуйста: 8-903-768-0697, 22 сентября – Лесная, 41 как раз. В 17:41.

АДВОКАТ МУСАЕВ. Ваша честь, можно вопрос?

СУДЬЯ МЕЛЁХИН. Задайте этот вопрос, только я отмечу у себя, что этот вопрос уже задавался.

АДВОКАТ МУСАЕВ. Сергей, будьте любезны: вот в этой череде совпадений последним был адрес Лесная, 41. Двадцать второго […] сентября когда вы освободились?

ПОДСУДИМЫЙ ХАДЖИКУРБАНОВ. Вот я и освободился 22 сентября.

АДВОКАТ МУСАЕВ. Скажите, пожалуйста, Лесная, 41 от Новослободской, 45, то есть Бутырской тюрьмы, как далеко отстоит?

ПОДСУДИМЫЙ ХАДЖИКУРБАНОВ. Ну, я думаю, где-то метров, может, ну сто.

…

АДВОКАТ МУСАЕВ. Ваша честь, собственно, возражение по поводу того, что здесь происходит, было высказано нами задолго до того, как это начало происходить. Ещё на предварительном следствии по настоящему уголовному делу мы говорили о том, что дело об убийстве Анны Политковской было совершенно искусственно дихотомировано. Его разделили на некое «основное дело», которое превратили в свалку доказательств, неудобных для стороны обвинения, и на то дело, которое передали в суд. В этом деле были сконцентрированы только те доказательства, которые, по мнению следователя, подтверждают позицию обвинения. Огромное количество доказательств, целый массив доказательств по настоящему делу, в частности доказательств, обосновывающих позицию стороны защиты, были следственной группой утаены в своих закромах.

Сегодня, когда государственное обвинение или следователь приходят к выводу о том, что из всего этого массива что-то обвинителям в суде может понадобиться, – это, как выразилась сама прокурор Семененко, [следователь] Гарибян ей «присылает», как написал сам Гарибян – «по устному запросу».

Я уже однажды называл это междусобойчиком. И ещё раз повторяю: это нечестно, ваша честь, когда в следственном комитете есть некий депозитарий доказательств и сторона защиты никак не может добиться этих доказательств. Есть конкретные постановления об отказе в удовлетворении ходатайств – например, Арсамерзаева – о приобщении тех или иных доказательств или их предоставлении. А гособвинитель, пользуясь расположением следователя, может прийти и забрать у него всё что угодно. Я не знаю, что такое равноправие сторон и состязательность процесса в таком случае – в нашей ситуации.

Грубейшим образом нарушены наши права при окончании следственных действий по настоящему делу. Нам, выходит, показали только часть материалов уголовного дела, только часть вещественных доказательств. Остальное было вот сохранено для того, что сейчас здесь происходит.

И ладно бы, если бы я мог сейчас… У меня есть номер телефона следователя Гарибяна. Если я сейчас позвоню и скажу: не могли бы вы, Петрос Вараздатович, прислать мне протокол допроса Платонова, прислать мне протокол опознания Наиля Павлюченковым, когда он «опознал» Джабраила Махмудова? Не могли бы вы мне там переслать пару заключений экспертиз, которые вы зачем-то утаили от суда? Он мне скажет: дружище, ты что, с ума сошёл? Он мне не напишет бумажку о том, что на мой устный запрос он мне, причём нарочным, передаёт кучу доказательств, ваша честь. Причём мы даже специально попробовали на всякий случай, но не получается. Я даже тет-а-тет поговорил с ним об этом на, дай мне бог памяти, четвёртом, что ли, этаже – мы столкнулись случайно в Следственном комитете, когда я ходил туда на допрос.

Ваша честь, я вас убедительно прошу – потому что это только ваша функция, никого другого в этом зале – обеспечить равноправие сторон и состязательность. Я вас убедительно прошу, если какие-то из доказательств, сохранённых следователем Гарибяном, могут теперь, после 217-й [статьи УПК – о сшивании дела и ознакомлении с ним обвиняемых и защиты], приобщаться к делу и исследоваться в суде, то и предоставьте нам такую возможность.

Поскольку Гарибян не даёт нам по устному запросу таких доказательств, я вас прошу удовлетворять ходатайства наши об их истребовании, ваша честь.

Потому что в паре таких ходатайств нам уже отказано самим судом.

[…]

АДВОКАТ ___. Это уже третий раз, как приносят какие-то документы не в рамках следствия. Соответственно, здесь налицо неполнота вещественных доказательств в материалах дела. Фактически гособвинитель заявляет о возвращении дела прокурору. …

АДВОКАТ МУСАЕВ. И последнее для начала ходатайство заключается в следующем. Я прошу обратить на него особенное внимание, ваша честь. В настоящем судебном заседании исследованы фонограммы телефонных переговоров Гайтукаева с Махмудовым Джабраилом от 6 октября и от 13-го, если я не ошибаюсь, октября 2006 года.

ПРОКУРОР СЕМЕНЕНКО. Двенадцатого.

АДВОКАТ МУСАЕВ. Двенадцатого? [Исправляет в ходатайстве]. Две телефонных беседы. По мнению прокурора, в ходе телефонной беседы 6 октября Гайтукаев и Махмудов в завуалированной форме обсуждают предстоящее убийство Политковской. Вторая беседа, как считают прокуроры, служит косвенным доказательством того, что убийство, о котором Гайтукаев и Махмудов говорили 6 октября, совершено. Эта позиция открыто озвучена обвинителем в судебном заседании прямо при исследовании доказательств. …

Между тем, согласно детализации телефонных соединений Махмудова Джабраила Руслановича, последний связывался с Гайтукаевым непосредственно в день убийства Политковской, то есть 7 октября, причём не один раз: соединения имели место в 0 часов 40 минут, продолжительность более двух минут; в 15 часов 2 минуты – около трёх минут; в 16:57 – около двух с половиной минут; в 19:29 – около полуминуты; в 23:32 – около пяти минут; в 23:42 – около двух минут и в 23:55 – около шести минут. Таким образом, Гайтукаев Лом-Али и Махмудов Джабраил за 7 октября – самый интересующий нас в этом зале день – поговорили между собой по телефону семь раз и в общей сложности более двадцати минут. При этом, если верить обвинению, во время одной из бесед – в 15:02 – Махмудов должен был находиться прямо на месте преступления. Совершенно очевидно, что содержание телефонных переговоров Гайтукаева и Махмудова 7 октября 2006 года имеет весьма существенное значение для настоящего уголовного дела. Из них можно подлинно установить, чем в указанный день – в день убийства Политковской – был занят Махмудов и о чём он беседовал с Гайтукаевым, человеком, которого здесь именуют организатором убийства Политковской Анны Степановны.

Однако в материалах настоящего дела нет ни фонограмм этих переговоров, ни протоколов их прослушивания. При этом, согласно материалам уголовного дела, телефон Гайтукаева Лом-Али 7 октября прослушивался. Более того, в материалах дела имеются переговоры Гайтукаева за указанный день с другими собеседниками – как записи этих переговоров, так и стенограммы этих записей. Другие собеседники, нежели Махмудов, имеется в виду. А дальше есть переговоры Гайтукаева с Махмудовым Джабраилом за другие дни, нежели 7 октября: как предшествующие 7-му октября, так и последующие. Очевидно, записи переговоров между Гайтукаевым и Махмудовым за 7 октября 2006 года по какой-то причине утаены от суда и участников настоящего уголовного дела.

Забегая вперёд и учитывая обсуждённое сегодня ходатайство [прокуроров о представлении присяжным новых вещественных доказательств. – Somn.], я должен заметить, что я не исключаю совершенно, что записи эти имеются в распоряжении следователя Гарибяна. Но в отличие от прокуроров мы не можем рассчитывать на его расположение и по устному запросу получить соответствующие записи. Нельзя также исключать и того, что Гарибян по какой-то причине не истребовал эти самые важные для дела записи из Федеральной службы безопасности, которая, собственно, и предоставляла записи, например, за 6 и 12 октября 2006 года.

На основании изложенного прошу истребовать из ФСБ России, сотрудники которой производили прослушивание телефонных переговоров Гайтукаева, и из ГСУ СКР фонограммы телефонных переговоров, состоявшихся между Гайтукаевым и Махмудовым 7 октября 2006 года.

Завершая это ходатайство, ваша честь: у нас есть Джабраил Махмудов, который в 15 часов 7 октября якобы сидел в машине на Александра Невского, ждал, пока приедет Анна Политковская, чтобы высадить убийцу, коим являлся его брат, а затем уехать. В это время у него происходит довольно продолжительная телефонная беседа – около трёх минут – с его дядей Лом-Али Гайтукаевым. Если он, организатор убийства, находясь в тюрьме, разговаривает с Джабраилом, который соучастник убийства, то в беседе, очевидно, речь не должна идти, там я не знаю, о погоде или о футболе. Я совершенно исключаю для себя, что именно на эту телефонную беседу, или на иные телефонные беседы, или на Гайтукаева с Махмудовым Джабраилом фээсбэшники перестали Гайтукаева слушать.

Опять же я могу ошибаться, но, по-моему, 5 октября его начали слушать и слушали довольно долго, у меня только в компьютере несколько десятков файлов прослушек. Кроме самых важных.

Соб. инф.