– отсутствие контактов с другими подсудимыми
У меня вызывает очень серьёзные вопросы, какие моменты из тех, что предъявлены моему подзащитному… Услышали ли вы что-нибудь из уст прокурора, что позволило бы вам понять: а что конкретно Сергей Хаджикурбанов делал в том преступлении? «Контролировал», «координировал» – вот два термина, которые я слышал. Конечно, мы люди все взрослые, образованные, понимаем, что такое «контролировать», что такое «координировать». И если нам задать вопрос, когда мы контролировали какую-то ситуацию, контролировали какого-то сотрудника, контролировали какую-то работу, что мы делали, когда мы контролировали? Я говорю: «Я наблюдал за этим, я наблюдал за тем, я поправил здесь, я сделал то-то, я пошёл туда-то, я позвонил, мне позвонили, и вот так я проконтролировал, целую неделю контролировал, всё сделано отлично». Что сделал Сергей Хаджикурбанов, «контролируя»? Более чем лаконичное обвинение.
На мой взгляд, чтобы говорить, что Сергей Хаджикурбанов заслуживает того, чтобы на всю жизнь отправить его в «Полярную сову», хотя бы надо было объяснить вам, присяжным: Сергей Хаджикурбанов тогда-то встретился, то-то сказал, а здесь они договорились между собой, а здесь появились деньги, а здесь он сказал, что, допустим, Рустам Махмудов будет стоять здесь, а Джабраил Махмудов будет стоять там… Вот это я понимаю – контролировать.
Ну хорошо, представим, что мы разгадали этот ребус. Этот ребус прокуратура задаёт вам: догадайтесь сами, что, собственно говоря, мы имели в виду. Присяжные, у вас там времени много в совещательной комнате, погадайте, порисуйте… Но представим, что мы догадались, решили этот ребус, действительно, ну контролировал – контролировал, бог с ним. Должен ли человек, который кого-либо контролирует, какие-то способы связи использовать? Очевидно, да, для контроля требуется либо видеть человека, либо с ним говорить, либо с ним созваниваться. И вот здесь, в этом вопросе, скопилось именно всё то, за что я могу назвать обвинение на самом деле позорным у следствия. Как только этот момент…
СУДЬЯ. Алексей Валерьевич, пожалуйста, выбирайте выражения. Уважаемые присяжные, прения сторон не для того, чтобы обзывать друг друга…
АДВОКАТ МИХАЛЬЧИК. Ваша честь, я никого не назвал, я просто…
СУДЬЯ. Алексей Валерьевич! Я ещё раз…
АДВОКАТ МИХАЛЬЧИК. Хорошо, ваша честь, я не спорю с этим.
Как только этот факт выяснился – что Хаджикурбанов ни с кем из других подсудимых ни по телефону, ни с помощью личных встреч не связывался вообще ни для каких целей, я думаю, что незамедлительно в отношении него это уголовное дело должно быть прекращено.
Но следствие и обвинение решили иначе. Они посчитали, что найдутся двенадцать присяжных, которые поверят, что Сергей Хаджикурбанов – экстрасенс и с помощью телепатических каких-то каналов сообщал другим подсудимым, как нужно совершить преступление, как нужно поделить эти деньги.
Вы знаете, в этой ситуации вам предлагается поверить. Поверить в то, что Сергей Хаджикурбанов неведомым способом контролировал остальных подсудимых. Мне кажется, вера – она хороша в храме, а не в зале судебных заседаний, уж простите меня за такое сравнение.
Очень интересный вопрос поступил, по-моему, со стороны присяжных. Вопрос, с которого стоило бы начать следствию, когда оно задержало Сергея Хаджикурбанова: может быть, Хаджикурбанов как опытный опер завёл себе вторую симку? Это же элементарно: завёл себе второй телефон и по нему общается со всеми участниками преступления? Тот, первый, телефон у него для отвода глаз, по второму разговаривает с остальными соучастниками, потом этот телефон выкинул – и шито-крыто.
Действительно, вдруг Сергей Хаджикурбанов завёл себе второй телефон именно для организации убийства Анны Политковской? И разговаривал по этому телефону с Лом-Али Гайтукаевым, с Рустамом Махмудовым, с Джабраилом Махмудовым, Ибрагимом Махмудовым и Дмитрием Павлюченковым – основным действующим лицом этого убийства?
На секундочку: с Дмитрием Павлюченковым Хаджикурбанов активно общается по своему телефону, именно по тому, который у него обнаружен, именно по тому, с детализацией которого мы работаем. В чём смысл второй симки, если с одним из соучастников преступления он общается по своему личному телефону? Мне кажется, в таких случаях говорят, что надо либо крестик снять, либо штаны надеть. Когда мы пытаемся усидеть на двух стульях, всегда может получиться смешно.
Обсуждая вопрос виновности, вопрос доказанности-недоказанности вины Сергея Хаджикурбанова, волей-неволей мне придётся упоминать господина Павлюченкова. Надеюсь, присяжные не забыли, как здесь на протяжении полутора-двух часов я зачитывал даже не показания Павлюченкова на следствии, а только выдержки, в которых он противоречит сам себе. Извините за грубоватое выражение, в его показаниях сам чёрт ногу сломит, на мой взгляд.
Павлюченков говорит: Хаджикурбанов – организатор преступления, бесспорно, я дал ему деньги. Так когда же произошёл разговор по поводу того, что Хаджикурбанов – участник преступления, упомянул фамилию Политковской? По-моему, в одном случае есть у нас три протокола, где Павлюченков говорит: во время первой встречи 29 сентября Сергей Хаджикурбанов уже упомянул Политковскую. И есть ещё штук восемь протоколов, где Павлюченков говорит: Хаджикурбанов приехал ко мне, мы поговорили о долгах – 120 тысяч долларов Петропавлову и Бураеву, мы поговорили об этом, потом Хаджикурбанов уехал, и тут я не знаю, что на меня нашло, я взял эти деньги – 137 тысяч долларов – и повёз их Сергею Хаджикурбанову.
Эпизод с передачей денег – краеугольный для Сергея Хаджикурбанова. Если бы его не было, я думаю, его надо было бы придумать, чтобы привлечь Хаджикурбанова к ответственности по этому делу – посадить его за решётку. Что, я думаю, Павлюченков прекрасно делает.
А что же может сказать о том, что Павлюченков вводит нас в заблуждение?
Вы помните, что Павлюченков опять же тянет себе в свидетели двух человек. Он опытный опер, он понимает, что вот ему веры уже нет. Но самые лучшие свидетели, которых он смог найти, – это его жена, которую мы здесь видели, и дядя. Которые, конечно же, «абсолютно не заинтересованы» в том, чтобы Павлюченкову облегчить его участь. Мы помним этого дядю – Потапов, да, действительно был такой свидетель. Он говорит нам: да, действительно, я возил куда-то своего племянника, и у него был чёрный пакет. Мы смотрим видео (это подсказка для свидетеля), на котором Павлюченков говорит: я отвёз Хаджикурбанову деньги… И дядя говорит: я, говоря «пакет», имел в виду сумку. Знаете, как у Маяковского: мы говорим «Ленин» – подразумеваем «партия». Уж извините за «политику». То есть взрослый человек говорит на полном серьёзе, что «говоря ‘пакет’, я имел в виду сумку».
Кстати, кто-то из присяжных задал очень важный вопрос жене Павлюченкова: а из какого материала была сумка? «Синтетика», – сказала она. Цвет? «Синий». Размер? Она показала: ну, может быть, такой… Можно перепутать пакет и синюю спортивную сумку? Я затрудняюсь сказать, при каких условиях можно. Думаю, это две такие вещи, которые несопоставимы. И думаю, что версия с сумкой, версия Павлюченкова о передаче денег – это ложь. Которую в принципе мы с вами, с судьями, здесь прямо в процессе разоблачили.
Показаниям Павлюченкова можно посвятить очень много времени. Для меня лично одним из главных моментов, свидетельствующих, что он говорит неправду, является финансовый вопрос. Вот Мария Эдуардовна уверяет нас в качестве проведённого расследования. Я не могу в этом процессе подвергать сомнению, обсуждать там, проведено было следственное действие, не проведено, чем руководствовался следователь… Я знаю одно. Вот Борис Георгиевич [прокурор Локтионов. – Somn.] говорит: в ходе очной ставки адвокат Михальчик взял на себя функции следователя, задавал очень много вопросов Павлюченкову. Ну конечно – я пытался выяснить, что вообще происходит, каким образом мой подзащитный привлечён к ответственности. Я даже остановил вам видеозапись [очной ставки] на этом моменте. Оказалось, что, представьте себе, я первый, кто по заказному убийству у Павлюченкова спросил: а сколько, собственно говоря, всего денег было заплачено за совершение убийства?
«Полмиллиона долларов», – сказал Павлюченков.
Это был первый вопрос и первый ответ на этот вопрос. Я не сомневаюсь, что это был экспромт Павлюченкова. Конечно же, он выдал первую попавшуюся цифру. А может быть, ему и не надо было придумывать, действительно полмиллиона ему заплатили? Вы представляете, в 2011 году эта очная ставка состоялась – и я первый, кто задаёт вопрос, сколько заплачено за это дело!
Ну ладно. Вспомните то, что происходило при вас. Адвокату потерпевших Каринне Москаленко очень не понравилось то, как Павлюченков расписывает собственные гонорары за свои услуги. Действительно, то 30 тысяч долларов ему обещали, то списать 40, то 50… Ну вы помните эту сплошную путаницу, я ещё читал. Совершенно разные версии выдаёт он, да? То списали ему пятьдесят, то, если они выполнят работу до 7 октября, ему заплатят там 60 тысяч долларов премию, то опять там десять тысяч, то там двадцать… Я не знаю, может, это моя память так устроена, но, мне кажется, ответить «Где мы были 7 октября 2006 года?», я думаю, навряд ли сможем, если это не связано с каким-то конкретным событием, например, как у Сергея Хаджикурбанова день рождения матери, да? В чём были одеты, какое у нас было настроение… Но если речь касается зарплаты – мы сможем вспомнить: я в 2006 году получал, допустим… покопаемся в памяти: двадцать тысяч, тридцать тысяч, сорок тысяч рублей. Финансовые вопросы – они для нас очень важны, а с другой стороны, не требуют какого-то активного запоминания. Тем более для Павлюченкова, я думаю, всё это – значительные суммы, связанные со значительными событиями в его жизни, с участием в убийстве Анны Степановны Политковской.
Поэтому я считаю, что Дмитрий Павлюченков, конечно же, говорит неправду про многие фактические обстоятельства, в которых он был личным участником. Он действительно очень талантливо делает – по крайней мере на следствии и вначале здесь – талантливо мешает правду с ложью, о чём тоже мои коллеги говорили.
В принципе противоречить в показаниях себе, особенно когда какой-то длительный период времени, – это нередкий случай. Действительно, человек может забывать какие-то факты, в чём-то путаться. Устранить все эти противоречия иногда помогает второй допрос, который происходит на судебном заседании. Человек объясняет: я не помню того факта по такой-то причине, помню тот факт по такой-то причине… Что здесь происходило в судебном заседании, когда очередь дошла до стороны защиты, вы помните, да? Дмитрий Павлюченков – оказалось, что он очень меня уважает, но на мои вопросы отвечать не будет. Всем запомнился этот момент. Почему он отказался отвечать на вопросы? (Это же свидетель обвинения, свидетель, который кровно заинтересован в обвинительном приговоре, я не сомневаюсь в этом). Потому что каждый новый ответ на вопрос защиты выводил его на чистую воду. Я в этом убеждён. Именно поэтому он посчитал необходимым прекратить допрос столь радикальным образом.
Очень часто вопрос, который возникает, когда мы сомневаемся (мы – адвокаты, судьи, юристы…) в том, что свидетель говорит правду, – главный вопрос заключается в том, зачем свидетелю это нужно. В чём мотив? Иногда не понимаешь: стоит действительно человек, который вроде посторонний, и даёт показания явно ложные. С Дмитрием Павлюченковым совсем не так. Даже прокуроры признаЮт.
У Дмитрия Павлюченкова есть безусловные основания для оговора Сергея Хаджикурбанова.
Во-первых, это долговые обязательства. Во-вторых, вы вспомните показания Оглы, который говорит, что Павлюченков вообще хотел убить Сергея Хаджикурбанова. Понимаете: убить. Какие проблемы у него могут быть в том, чтобы своими показаниями отправить Сергея в тюрьму? Я думаю, при такой мотивации никаких проблем у него быть не может.
Я хотел бы ещё раз акцентировать ваше внимание вот на этом следственном действии – очной ставке. Поскольку это была единственная возможность у защиты в моём лице задать какие-то вопросы Павлюченкову. Задать вопросы, выяснить: что произошло, каким образом он оказался участником этого преступления, кто заказчик? Да, Павлюченков что-то отвечает, но, вспомните, он постоянно апеллирует к следователю: «я это говорил раньше», «зачем мне это повторять?», «зачем я буду отвечать на вопрос Михальчика, он не имеет отношения к Хаджикурбанову»… Если человек действительно, как здесь утверждают, решил говорить правду, решил сотрудничать со следствием, решил рассказать, как совершалось это преступление, – зачем устраивать этот цирк?
Самый главный для меня вопрос – это тот же вопрос, о котором я говорил, анализируя версию обвинения: что вы, Павлюченков, подразумеваете под тем, что Хаджикурбанов участвовал в совершении этого преступления?
Павлюченков ответил: «Спросите у Хаджикурбанова».
Я задал вопрос Павлюченкову: «А как связывался Гайтукаев с Хаджикурбановым?».
«Спросите у Гайтукаева с Хаджикурбановым», – ответил Павлюченков.
Спросил я также Павлюченкова: какие конкретные действия совершил мой подзащитный? Ведь он утверждает, что мой подзащитный действительно участвовал в этом убийстве.
Павлюченков пожал плечами.
Вспомните: косвенные, прямые доказательства…
Таким образом, Павлюченков (вроде как главный человек, да?) не смог нам озвучить ничего, что позволило бы нам установить: Сергей Хаджикурбанов сделал то-то и то-то, совершил те-то действия, которые действительно в своей совокупности с другими соучастниками привели к совершению убийства.
Даже Павлюченков об этом не говорил.
Есть у нас ещё два господина – Оглы и Голубович. Вынужден повториться, что Оглы и Голубович дают свои показания со ссылкой на Павлюченкова. При этом ни один из них ни на следствии, ни здесь… ну, Голубовича здесь в суде не было… ни один из них не говорит конкретно: Хаджикурбанов совершил то-то и то-то.
Да, обвинение упомянуло, что Хаджикурбанов готовил пути отхода. Но мне кажется, что более сомнительное высказывание сложно придумать. О каких путях отхода идёт речь, если Хаджикурбанов 7 октября находится на дне рождения у своей матери? Его телефон контролируется. И зачем эти пути отхода? Мы видим, что предполагаемый киллер входит в подъезд и сам прекрасно со всем справляется.
Знаете, вот есть такая русская поговорка: нужен, как собаке пятая нога, да? Вот Сергей Хаджикурбанов именно в таком ключе может рассматриваться в этом деле. «Пятое колесо в телеге» ещё есть выражение. Как вот метко сказал Лом-Али Гайтукаев, «Зачем он мне нужен – для того чтобы поделиться с ним?». Ну, действительно, в версии обвинения есть все соучастники, есть киллер, есть оружие, есть организаторы, есть Гайтукаев, который там со всеми, по мнению следствия, созванивается. Зачем здесь нужен Сергей Хаджикурбанов? Ему просто не остаётся места в этом замысле.
У меня версия только одна: он нужен только Дмитрию Павлюченкову. Он нужен исключительно ему, и нужен исключительно потому, что Дмитрий Павлюченков ненавидит его. И причины, как мы слышали, для этого были.
Когда я смотрю на Дмитрия Павлюченкова… Вот, знаете, есть в древнегреческой мифологии такой полубог Атлант, который на своей спине, на своих плечах держит небесный свод. Вот Павлюченков – такой же атлант: он всё обвинение держит на своих плечах. Но мне кажется, что навряд ли на плечах такого человека может держаться такое обвинение. Слишком много противоречий. Слишком много вещей, которых он не смог и не сможет уже нам объяснить.
Заключение
Да, в 2006 году было совершено отвратительное преступление. Но можем ли мы, одержимые жаждой мести, жаждой отмщения, отбросить в сторону все те сомнения, которые есть по этому делу?
Я думаю, мы должны соблюсти именно тот баланс, о котором я говорил в самом начале: баланс между желанием покарать виновных – и желанием, чтобы ни один невиновный не был привлечён к уголовной ответственности.
Уважаемый прокурор в своей речи говорит: я не сомневаюсь, виновен, доказано, я надеюсь, что и вы так напишете в своём опросном листе. Прокурор может не сомневаться, у неё работа такая – сегодня засомневаешься, а завтра уволят на пенсию без выходного пособия. [Смех в зале, слова судьи неразборчивы.] Да, уважаемые господа, приношу свои извинения… Но, я думаю, любому человеку на самом деле свойственно сомневаться. Сомневаться до последнего момента. Тем более сомневаться в тех обстоятельствах, когда речь идёт о судьбе нескольких людей.
Поэтому, когда вы отправитесь в совещательную комнату, безусловно, сомнение должно иметь место в вашей голове. Несмотря на то что сказал вам прокурор Локтионов, совесть должна присутствовать при принятии решения. Я как юрист призываю вас руководствоваться и логикой, взвесить все доказательства, которые здесь были представлены.
Пользуясь новацией своего коллеги Мурада Мусаева, я прошу вас ответить на вопрос «Доказано ли, что Сергей Хаджикурбанов имеет отношение, причастен к убийству Анны Политковской путём некой координации действий братьев Махмудовых?» – я прошу ответить на этот вопрос: «Нет, не доказано». Не потому что нет доказательств, а потому что все доказательства, которые есть в уголовном деле (детализации телефонных переговоров, показания свидетелей), свидетельствуют о том, что Сергей Хаджикурбанов никого не координировал с момента своего освобождения 22 сентября по 7 октября 2006 года. Все доказательства говорят вам об этом – все доказательства, которые касаются этого вопроса.
Поэтому, уважаемые… ваша честь, да! Я не могу во множественном числе сказать, но вы – судьи, вам предстоит решить судьбу людей. Я призываю вас сделать это взвешенно, обдуманно. Наверно, задуматься над всеми словами, которые я сейчас сказал.
Большое спасибо за внимание. Было жарко, было тяжело, но мы вышли на финишную прямую. Спасибо.
Аллитерация аудиозаписи – М.У.