Прошедшая неделя принесла загадочную гибель еще одного журналиста в Москве. На сей раз это обозреватель "Коммерсанта" Иван Сафронов, бывший полковник, который, по сообщению Moscow Times, писал о мрачных российских военных аферах. Сафронов, который иногда входил в конфликт с "органами безопасности", извлекая на свет грязные дела российского военно-промышленного комплекса (очень схожие с делами их американских противников, базирующихся на пустырях северной Вирджинии, которые раньше назывались Преисподней, а теперь Пентагоном), по всей видимости, совершил самоубийство, выпрыгнув из окна пятого этажа головой вперед, в шапке и пальто. Если вы верите "официальным" объяснениям, то почему бы вам не купить у нас набережную в Нижнем Новгороде?
      Западные средства информации подчеркивают, что Сафронов пополнил список десятка других российских журналистов, которые погибли при невыясненных обстоятельствах во время нахождения у власти Владимира Путина (включая реальных журналистов, как Анна Политковская, и тех, кто работал в тени, как Александр Литвиненко). Хотя в это число не входят журналисты, погибшие в иракской сатрапии Джорджа Буша, все равно это тревожная цифра.
      Но давайте не будем притворяться, что такого рода происшествия начались в правление Путина, который, как и Буш, занят удушением инакомыслия и сосредоточением власти во имя национальной безопасности. Жизнь пишущего человека была такой же дешевой во время хмельного властвования Бориса Ельцина, так ненасытно любимого западными правительствами. (На самом деле в эти славные гангстерские времена довольно дешевой была жизнь любого человека. Путин не сделал ничего настолько драконовски антидемократического и радикально авторитарного, как обстрел из танков демократически избранной Думы и пропихивание через сомнительный (скорее всего, фальсифицированный) референдум широких полномочий для себя и будущих президентов, которые Путин сейчас использует более умело, чем его пьяный наставник.)
      Когда мне довелось первый раз поработать в Moscow Times в 1994 году, другой репортер, специализировавшийся на расследовании коррупции в ельцинских вооруженных силах, был взорван в своем кабинете в <Московском комсомольце> — прямо через дорогу от нашего здания. Дмитрий Холодов был убит, когда открыл пакет, содержавший, как сообщил ему некий информатор, доказательства военных преступлений. Последовала большая волна крокодиловых слез Ельцина и высших военных, о которых Холодов много писал. Его убийство было официально переквалифицировано из обычного убийства в случай "терроризма", чтобы государственная бригада следователей уделила ему большее внимание. Несколько лет спустя, в 2004 году, шесть армейских офицеров предстали наконец перед судом по обвинению в убийстве и были оправданы. Убийство Холодова официально остается не раскрытым. Но о Холодове по крайней мере не говорят, что он взорвал себя сам.
      Холодов был лишь одним из нескольких журналистов, в судьбе которых была поставлена точка в период пребывания в Кремле Дяди Бори. Особо опасна работа тех, кто вникает в военные вопросы, как Сафронов. Российские военные, как и их американские противники, — это огромная, бесформенная многоголовая гидра с множеством секретных подразделений, преступных инициатив и неконтролируемых сотрудников, все они хорошо вооружены, и многие из них обучены мрачным тайным делам. Не нужно автоматически полагать, что требуется президентский приказ (или уведомление) для организации убийства журналиста, потревоживших гнездо каких-нибудь хорошо оперенных военных.
      С другой стороны, "самоубийство" путем падения из окна имеет четкую государственную родословную, и не только в России. Когда я в первый раз прочитал о смерти Сафронова, я сразу подумал о похожем случае гибели американского ученого, который обнаружил, что над заключенными без их ведома проводятся медицинские эксперименты в нацистском стиле и испытания ЛСД и других наркотиков, изменяющих сознание. Он тоже "совершил самоубийство", пробив оконное стекло с гостинице, правда, в компании сотрудника ЦРУ. Правительство скрывало его смерть на протяжении десятилетий, чему способствовал длившийся годами сознательный обман двух высших президентских помощников: Дика Чейни и Дона Рамсфелда.
      Я писал о том, что случилось с Фрэнком Олсоном, для CounterPunch в 2002 году. В этом рассказе прослеживается "тонкая красная нитка, которой пришита внешняя маска разума и респектабельности, скрывающая жестокий механизм власти. В редкие моменты эта нить мелькает перед глазами, свидетельствуя о той смеси невыносимой правды и спасительных иллюзий, что составляют человеческую жизнь". Одно из таких свидетельств — дело Фрэнка Олсона, которое реанимировал его сын Эрик, вот уже полвека пытающийся выяснить, что произошло с отцом в тот роковой вечер в 1953 году. Я писал тогда:
      "Эрик, сын Фрэнка, считает, что теперь он знает ответ: его отец был убит, чтобы нить не вышла наружу, чтобы "избавить" американский народ от знания, как его правительство начало и продолжало нацистские эксперименты по контролю сознания, психологическим пыткам и средствам химической войны – и как оно по примеру нацистов доводило эти эксперименты над подневольными людьми, над арестованными, над <расходными материалами> до их ликвидации.
      Фрэнк Олсон был научным сотрудником ЦРУ в Форт-Детрике, Мэриленд, армейском центре исследований биологического оружия. Формально он числился гражданским вольнонаемным в армии; его семья не знала его подлинного работодателя. Olson worked on methods of spreading anthrax and other toxins; some of his colleagues were involved in mind control drugs and torture techniques.Олсон работал над методами распространения сибирской язвы и других токсинов; некоторые из его коллег участвовали в разработке средств контроля сознания и пыточных технологий. Но за несколько месяцев 1953 года его жизнь в заколдованном кругу американской разведывательной элиты стала распадаться с головокружительной скоростью.
      Началось это летом, когда Олсон совершил ряд поездок в Европу, в секретные американо-британские исследовательские центры в Германии. Там он обнаружил, что ЦРУ проводит испытания "сыворотки правды" и других пыточных наркотиков на "расходном материале", в том числе на пленных российских агентах. Он сообщил одному из британских коллег, что он был свидетелем "ужасов" — таких ужасов, которые ставят под огромный вопрос его собственную работу по биохимическому оружию. He came home a changed man, troubled, morose.Он пришел домой изменившимся человеком: испуганным, замкнутым. Сказал жене, что хочет покинуть государственную службу.
      Но было слишком поздно: страшные жернова уже вращались. Его британский коллега сообщил своим начальникам, что у Олсона проблемы; те, в свою очередь, сообщили в ЦРУ, что Олсон стал "угрозой безопасности". Вскоре после возвращения один из коллег в порядке "полевого эксперимента" добавил в питье Олсона LSD. Через несколько дней он был перевезен в Нью-Йорк якобы для психиатрического лечения у врача ЦРУ, который прописал ему виски и таблетки. Затем он был доставлен к магу – да, магу — ЦРУ, который, очевидно, попытался допросить его под гипнозом.
      Наконец ему устраивают проверку в дешевой гостинице в паре с куратором от ЦРУ Робертом Лашбруком. Олсон позвонил жене, сказал ей, что чувствует себя лучше и будет дома на следующий день. Но этой же ночью он был найден мертвым на улице, десятью этажами ниже. Куратор заявил, что Олсон, по всей видимости, в приступе наклонности к самоубийству сам бросился через закрытое окно. Чиновники сообщили семье, что произошло просто трагическое самоубийство. Они не упоминали ни о ЛСД, ни о том, что Олсон работал на ЦРУ.
      Эрику Олсону понадобилось 49 лет, чтобы собрать о событиях той ночи столько информации, сколько это вообще представляется возможным. Но начать следует с фальшивого открытия – с жестокого обмана, которому подвергли семью циничные сотрудники администрации Форда, использовавшие заслонку полуправды и прямых выдумок, чтобы отвлечь Олсонов – и весь народ – от самых темных узлов своей пряжи. Двое из этих операторов будут обрабатывать эту нить – играть на ней, питаться ею, крепко держаться за влажное красное пятно, чтобы вырасти из никому не известных функционеров Белого дома до персон колоссального влияния, способных сотрясать мир: Дик Чейни и Дональд Рамсфельд.
      Поэтому не будем тешить себя иллюзией, что такие таинственные смерти и падения из окон происходят только в ядовитом воздухе путинской Москвы.
      Неудобных людей, особенно достаточно упорных, чтобы доставлять неприятности, но не имеющих достаточно власти или связей, чтобы защитить себя от репрессий, тем или иным способом удаляют со сцены постоянно. Это делают и бандиты, и террористы, и агенты государств — как "изгоев", так и прочих.